Муж назвал жену курицей, но она не стала огорчаться, а просто снесла ему два яйца. Ногой с разбега.
Играем без правил, обсуждение и очерёдность тут.
Множество форм я сменил, пока не обрёл свободу.
Был я дорогою дальней, за горизонт уходящей,
Был я румяным расветом, был и багряным закатом,
Полной луной был, и страннику путь освещал с небосклона.
Множество форм я сменил, пока не обрёл свободу.
Был я дорогою дальней, за горизонт уходящей,
Был я румяным расветом, был и багряным закатом,
Полной луной был, и страннику путь освещал с небосклона.
Был я росой на крапиве и ягодой бересклета,
Был и ножом мясника, и посудою медной,
Рябью на глади пруда, и гладью пруда был.
Был камнем на склоне горном, был шлюпкой в заливе тихом,
После - был полем, распаханным для посевов,
Был я побегом вереска, осадной машиной был я.
Подойником был и тяжелой молочной каплей.
Потом был высоким кедром и струной на старинной скрипке,
Был звездой в небесах и далеким отзвуком эха.
Был изумрудом в короне и аметистовым жезлом.
Был я волчицей степною, был и покорным бараном,
Малою каплею яда был, и сосудом для яда.
Был первым рассветным лучом, и был жемчужиной в море,
Бликом был на мече, вонзенным в сердце убийцы,
И золотой змеей, в вереске путника ждущей.
Ветвью черемухи был, и был я зеленью листьев.
Запахом кофе я был, и чашкой для этого кофе,
Яблоком был скороспелым и тенью от летнего сада.
Был я крестьянином, хворост в лесу собиравшим
Был я лучиной и пламенем ярким в кострище
Лился дождем над весенней зеленой листвою
дымом я был, что вдыхали, и ветром, что дым разгонял,
был я стеной об которую ветер бушующий бился
и был калиткой в стене, и ключом от калитки той был я.
Был и философом, делал это тридцать лет безуспешно,
Был я морщиною на лице у дряхлого старца,
И дряхлым старцем я был, давно это было.
Следом в песках я бывал и гюрзою гремучей,
Бликами был от огня в трущобах Нью-Йорка,
Сердцем был, что у норманнов в руках трепыхалось.
Был я капелью весенней - стучал я по крышам звонко.
Парусом был я белым, на мачте Голубки играл я,
Был я и криком чайки, за море манившем.
Был этой самой блузкой и корсетом, под блузку надетым.
Был и засохшей розой, отправленной в белом конверте,
Был отпечатком помады под словом "целую".
Был ручейком прозрачным, был и болотной топью.
Был ледником огромным, хрупкою был снежинкой.
Чаем был неостывшим, и паром над чайной чашкой.
Был поцелуем прощанья и был улыбкой невесты,
Гибельной горькой стрелою, летевшей от брата к брату,
И был я нежной любовью, и наслажденьем был я.
Был и этой рубахой, надетой на голое тело.
Телом был напряженным, со вспоротой на руке веной
И веной был, из которой стекала алая кровь.
Был я и льдиной холодной, что по океану скиталась,
Светом, что грел эту льдину и одинокою чайкой
Невесть как пролетавшей тоже был только я.
Был я устами, что плод этот жадно вкусили,
Был я в пустыне прохладным ключом, орошавшим лучами нагретые скалы,
Там же я камнем лежал, свою спину под воды подставив,